Сергей Калашников - Муж амазонки [СИ]

Лежали с Зоей среди камней и переживали за Чума. Когда стемнело, тот просто встал и ушёл, направляясь к левой для них оконечности стойбища. И всё. Огни в стойбище не зажигали - не в обычае здесь костры среди шатров - и стало тихо, были отчётливо видны только факелы, которыми часовые освещают со всех сторон охраняемое строение. Иногда там происходят какие-то шевеления, видимо прогоревшие светильники сменяют на новые. И больше ничего примечательного. Ни детского плача, ни окрика, ни топота лошадиных копыт.

Терпение - вот что сейчас главное. Базиль вздохнул: сказать просто, а вот сделать... ему было бы значительно легче самому... и попался бы. Чум, как ни крути, всё верно рассудил.

Чум не таясь вошел в пространство между шатрами. Проблески света от горящих в них очагов или жаровен прорывались наружу через щели в лёгких дверях, обращенных в сторону, невидимую с места, где спрятались его спутники. Поэтому ориентироваться здесь не так уж сложно - не придётся ни на что натыкаться. Хотя вошёл он со стороны, противоположной той, с которой бдили сторожа вокруг охраняемой юрты, его окликнули:

- Кончай шляться по ночам, дубина! Быстро ступай в свой шатёр и сиди там до рассвета. Терпи, если вовремя не побеспокоился освободиться от лишнего.

- Да, - учтиво кивнув на всякий случай невнятному силуэту, как, он видел днём, делали дети, если к ним обращался взрослый, Чум поспешил пройти в центр стойбища.

Приглушённые голоса, доносящиеся сквозь войлок, указывали на то, что ещё не все уснули, но хождения после наступления темноты тут явно не приветствуются. Люди ведут себя насторожённо и осмотрительно, стараясь не мешать тем, кто поглядывает по сторонам.

Куда бы спрятаться?

Забрался под кожаную покрышку, накинутую на кучу твёрдых объёмистых предметов - это вьючные сёдла, сложенные за ненадобностью и укрытые от сырости. Их много тут.

Подождал, пока все утихомирились и истаяли отблески жаровен, освещавших внутренности временных строений. То там, то тут раздавался храп, зато голоса перестали доноситься. Лагерь уснул. Кроме трёх часовых, которых он пока толком не видит, только догадывается об их присутствии по отдалённым отблескам пламени факелов, ещё один человек расхаживает, негромко ступая. Его не так просто разглядеть. А уж попасть ему в незащищённое одеждой место шипом из трубочки - кажется немыслимо. Терпение. А вот и удачный момент. Мужчина встал к нему боком так, что ничем не защищённая кисть руки оказалась в поле зрения, непонятно чем подсвеченная.

Тфу!

Шлёп! Выу!

Мужчина, ругаясь сдавленным шепотом, двинулся в ту сторону, где несут свою службу сторожа их пленницы.

- Аман, ты чего шумишь?

- Какая-то муха здоровенная укусила. Смотри, жало осталось, - двое по очереди рассмотрели тыльную сторону ладони, видимо, отломившийся кончик шипа их заинтересовал.

- Здоровенная, - а это уже заключение по результатам осмотра размазанной изюминки - не напрасно Чум её немного пожевал, чтобы напиталась слюной и потеряла прочность. В неверном колышущемся свете понять, чем это было до шлепка невозможно, а пробовать на вкус никто не стремится. Просто липкая гадость, вот и всё.

Теперь, когда понятно, сколько человек бодрствует, и где они находятся, можно не сидеть под краем кожаного покрывала, а проследить за подстреленным часовым. Вот он снова удалился в неосвещённую часть лагеря и... присел как раз на ту самую груду седел, под которой... или просто похожую, они тут рядом с каждой юртой, а много ли разберёшь в потёмках.

Устраивается удобней, сползает, укладывая голову. Пауза. Уснул.

Теперь три часовых рядом с факелами, воткнутыми в землю длинными рукоятками. Глаз не спускают с шатра и не расслабляются. Беда в том, что они друг друга видят, то есть, присматривают, чтобы никто не потерял бдительности. Вот было бы здорово, если бы Лаура стала похрапывать во сне, как водится за ней иногда! Зная, что охраняемая спит, сторожа могли бы и себе позволить некоторые вольности, на которых их можно было бы подловить.

Терпение!

Кругом всё спит, и это хорошо. Жаль, что в юрте слева спят шумно, трудно разобрать звуки, идущие от пленницы. Есть! Наконец-то уснула и начала выводить те самые рулады, по которым он так соскучился. Никогда бы раньше не подумал, что чего-то подобного ему может не хватать.

Подкрался так, чтобы видеть только одного в промежуток между юртами. Выбрал момент и всадил стрелку ему в шею.

Хлопок рукой по "ужаленному" месту, негромкое, но выразительное проклятие. Тут же в поле зрения попал второй страж, расслабившийся немного, когда понял, что охраняет спящую и подошедший посочувствовать. Вот и он так удачно повернулся, что тут же получил шип в шею. А третий, увидев, как шипят его товарищи, не вытаскивая из земли факела, сместился, чтобы продолжать осматривать противоположную сторону охраняемого сооружения. Этот моложе остальных и старательней, что тоже сейчас на руку Чуму.

Когда яд попадает в шею, то засыпание происходит значительно быстрей. Тот, кто получил первым, присел, повернувшись к пламени, чтобы второму было удобней выковырять "жало" и закемарил. Достающий - тоже встал на колено и опёрся о плечо своего товарища, пытаясь разглядеть остатки жала под ухом. А третий их не видит. Вот пусть и не видит. Движения обоих сделались вялыми и, спустя минуту с небольшим, они повалились, но не кулями, а выбирая позу для сна. Прилегли вздемнуть. Удачно. Вход-то в юрту как раз с этой стороны, так что бодрствующий сторож ничего не видит - он следит за противоположной стеной.

Не стоит терять времени.

Лаура проснулась от первого же прикосновения и сразу поняла, кто за ней пришёл. Браслет из твёрдой кожи, скреплённой просмоленными нитками не так-то просто разрезать, верёвку, привязанную к захлёстанному в землю колу, тоже перепилить удалось не сразу, но длинная кромка отличной лезвийной керамики сделала своё дело. Оба участника этой процедуры не то, что не произнесли ни звука, даже дышать боялись. Вернее, Чум похрапывал, изображая те самые звуки, которые перестала издавать его подружка, но сходство получалось весьма приблизительное. Зато заглушил заметный шорох инструмента.

Готово.

Тем временем, третий стражник, перестав слышать голоса своих товарищей, сначала окликнул их, а потом, не дождавшись ответа, подошел взглянуть. Забеспокоился, не иначе.

Лаура зла. Лаура очень зла. Лаура страшно зла. Молнией выскочив через дверь, она обеими руками нанесла удар в голову последнего из своих охранителей - благо он как раз удачно повернулся. Получилось мощно, но мягко. Падение тела на землю после этого прозвучало просто как гром, да ещё и вскрик успел вырваться из глотки. Благо, не слишком громкий, вроде обиженного выдоха.